На днях написал пост про "совок". Через сутки под него откуда-то набежала орда, соседних с нами, забавных существ - северонигерийцев. , очевидно, ранил этих эмоциональных и тонко чувствующих людей в самое сердце.
И они начали наперебой рассказывать свои душевные истории о том замечательном времени. А я, будучи под впечатлением от их историй, вспомнил свою, не столь далёкую.
Однажды, в конце девяностых, довелось мне как-то, в очередной раз, ехать в СВ по делам в Киев. И моим попутчиком оказался старенький украинец из Одесской области, бывший военнопленный второй мировой. Он направлялся в столицу на какое-то мероприятие, на которое были приглашены люди, побывавшие в немецких концлагерях. Там немцы выплачивали им компенсации за плен.
Дед оказался чрезвычайно интересным человеком и собеседником. Что называется, в трезвом уме и твёрдой памяти. Мы проговорили с ним почти всю ночь. Вернее, говорил он – а я сидел намертво приголомшеный этой живой правдой о той войне. У него на руке был выжжен номер заключённого лагеря Аушвиц. (Хотя, ему довелось побывать в нескольких подобных местах.)
Тогда я узнал немало, неизвестных мне, подробностей о второй мировой, как её увидел человек, оказавшийся в плену в самом начале войны. Но больше всего в его долгом рассказе меня поразило одно признание. Он попал в плен в августе 41-го, под Киевом. (Там была жуткая мясорубка. В плену тогда оказалось около семисот тысяч красноармейцев.) И отсидел в фашистских концлагерях бесконечно долгих три с половиной года. Это было страшно…
В конце января 45-го их освободила красная армия. Радости их не было предела. Недели через две часть освобождённых погрузили в эшелоны и отправили на родину. Выгрузили возле какого-то населённого пункта (я не запомнил название, по-моему, где-то в Беларуси). Там было организовано что-то типа фильтрационного лагеря. И вот там ими плотно занялся одиозный и беспощадный СМЕРШ.
Дальше, я думаю, многие из вас уже догадались, чем закончилась для этого несчастного человека так называемая «фильтрация». Да, вы правы : он транзитом, из польского города Освенцим (рядом с которым находился Аушвиц) – отправился прямиком в район расийского города Хабаровск, рядом с которым располагался знаменитый «Концентрационный лагерь полномочного представителя ОГПУ по Дальневосточному краю» (более известный в народе как Дальлаг). На десять, ещё более долгих, лет. Пи*дец…
Далее его прямая речь : «Так вот, скажу тебе одну парадоксальную вещь, парень. Мне было, что сравнивать. И можешь мне верить, можешь не верить, но : в советском концлагере сидеть оказалось намного тяжелей. Намного! Даже в сравнении с немецкими. Условия содержания, отношение начальства к заключённым, каторжный нечеловеческий труд в угольных шахтах и на лесоповалах, жуткая еда, невыносимый климат…
Люди умирали тысячами. Их никто не жалел и не считал. Каждый день похоронная команда из самих заключённых хоронила их десятками. Особенно зимой, в лютую стужу, когда свирепствовала простуда. Сил закапывать трупы у похоронщиков не было, поэтому тела просто сваливали в двухметровые сугробы рядом с лагерным кладбищем. Где их растаскивали дикие животные и хищные птицы…»
(Сейчас пишу, вспоминаю голос этого человека – и у меня мороз по коже.)
ЗА ЧТО, БЛЯДЬ????? ЗА ЧТО??!
За то, что эта йопаная совейская власть, в лице её йопаного уссатого вождя заявила : «У нас нет пленных – у нас есть только предатели.»???
За то, что, благодаря "гению" этого «генералиссимуса» всех времён и народов и назначенных им генералов и маршалов, в плен попадали целыми дивизиями, армиями и фронтами???
(Общей численностью около шести миллионов человек!!! Вдумайтесь в эту цифру!)
А потом тех, кто чудом выжил – тысячами отправляли в свои лагеря. Пострашнее немецких.
Из которых, летом пятьдесят третьего, повезло вернуться сотням. Если не десяткам…
«Наверное, господь наделил меня каким-то нечеловеческим запасом здоровья - раз мне удалось выжить после того, что я пережил в своей жизни. И кто знает, если бы не эти лагеря – может быть я прожил бы сто пятьдесят лет», – грустно пошутил он на прощанье.
******
А мне было совсем не до шуток. Честно скажу – тогда я не очень поверил ему. Это был слишком сильный шок для меня. Нас так воспитали в совке, что страшнее немецкого концлагеря, нам казалось, не может быть ничего на свете. Оказалось, может. Сегодня, спустя два десятилетия, у меня нет ни малейших сомнений в том, что рассказал тогда мне этот человек.
Повидавший такое, что ад, думаю, ему показался бы раем. Хотя, надеюсь, людям, хлебнувшим при жизни такую жесть – на том свете уготовано что-то получше.
А там… бог его знает…
